Смелые учёные, не зависевшие от Церкви, начали открыто оспаривать её истины. В ответ на этот неприемлемый вызов Церковь усилила своё угнетение. Что было дальше — известно… После многовековой борьбы победу одержали мыслители эпохи Просвещения. Религия, державшая человека в цепях и мешавшая его развитию, была устранена.
По утверждению западных идеологов, когда западный человек освободился от власти Церкви и королей, которые давили на него, подавляли его волю и право на жизнь, формировали его личность в соответствии с общественными традициями и верованиями, связывали всю его жизнь и поступки с загробным миром, и когда он разорвал эту связь с вечностью и сосредоточился на земном, он начал жить не вне мира, а в самом его сердце. Более того — он стал господином этого мира.
Когда Запад провозгласил, что его превосходство кроется в разрыве с загробной жизнью и сосредоточенности на земной, он тем самым сделал шаг, изменивший весь мир от начала до конца. Ведь для всех обществ, стремящихся к развитию, Запад стал образцом и ориентиром.
Начиная с периода упадка Османского Государства и по сей день основной темой для учёных, мыслителей и просветителей было и остаётся следующее: «Запад — бесспорный лидер в вопросах развития, благосостояния, прав человека, плюрализма, технологий и науки. Следовательно, если мы будем следовать философии развития Запада, то тоже сможем стать такими, как он». Это понимание было сформулировано в «священной книге» кемализма — «Nutuk» — как «подъём до уровня современных цивилизаций и превосходство над ними».
Запад, отделив религию от жизни, создал собственную цивилизацию. Милан Зафировский подчёркивает, что те ценности, которые отличают Запад и лежат в основе его цивилизации, — это «светскость, демократия, рационализм, прогресс, капитализм, свобода, модернизм, плюрализм, счастье личности, наука и равенство». Все эти ценности являются плодами Просвещения, интеллектуального движения и культурной революции, произошедших на Западе, и стали возвышенными целями, к которым должны стремиться и другие общества.
Теперь, когда картина прояснилась, давайте обратимся к философии основания Турецкой Республики и разберёмся, как формировался кемализм.
Основание республики в Турции, конечно, происходило не так, как во Франции. Ведь при её провозглашении не говорили: «Мы теперь отделили религию от жизни, разорвали связь с вечностью и сосредоточились исключительно на этом мире». Что же тогда было сказано? Депутат от Карахисара Мехмет Эмин говорил с трибуны парламента: «Четырнадцать веков назад пророк Мухаммад основал правительство в стенах Мекки, а сегодня турецкий народ основал его в Анкаре». А следом выступил депутат от Урфы Шейх Саффет, который заявил, что провозглашение республики означает «возвращение к эпохе праведных халифов», и выразил благодарность основателям республики.
Таким образом, настоящей точкой разлома стало не провозглашение республики, а упразднение Халифата 3 марта 1924 года. Именно с отмены Халифата началась операция по разрыву связи с вечностью (Ахира).
По данным Эрика-Яна Цюрхера, учредительное собрание республики состояло примерно из двухсот человек, и подавляющее большинство из них получило светское образование на Западе. То есть это были люди, которые приняли западную философию развития и поверили в неё. Кязым Карабекир в своих мемуарах приводит эпизод, отражающий отношение этих людей — представителей указанного мировоззрения — к религии, точнее — к Исламу. Это произошло 18 июля 1923 года. Карабекир стал свидетелем разговора между Тевфиком Рюштю (Арасом), Махмутом Эсатом (Бозкуртом) и Фетхи (Окьяром) о выводе Ислама из текста Тешкилят-и Эсасийе (Основного закона). Когда он высказал свои возражения, то получил резкий ответ. Фетхи-бей сказал: «Да, Карабекир… Турки остались такими, какими были с тех пор, как приняли Ислам. И пока Ислам сохраняется — они обречены оставаться такими. Поэтому мы не останемся с Исламом!».
Как видно, идея отстранения от Ислама и сосредоточения на мирских делах вошла в повестку учредителей уже через несколько месяцев после отмены Халифата. Конечно, это было не что-то столь простое, как поправка в одной статье конституции. Ведь изменения, способные поколебать сами основы общества, не могут быть осуществлены только изменением закона. Однако необходимость отказа от религии всегда оставалась на повестке дня учредительного круга. Чтобы стать похожими на Запад, прежде всего нужно было отделить религию от жизни — и учредители это прекрасно понимали.
После упразднения Халифата быстро начались шаги по секуляризации. Все они в целом были объединены под названием «законы революции». Учредители, следовавшие по пути Запада, особенно по следам Французской революции, пытались железной рукой преобразовать самое главное, что они унаследовали от Османского Государства, — народ. Понятие «период террора», считающееся самым жестоким периодом Французской революции, как раз и используется для характеристики раннего периода республики. Если во Франции террор длился около года, то в Турции этот период растянулся на долгие годы.
Бертран Барер, один из знаменитых якобинцев Французской революции, пытался заменить католицизм религией национализма. Подобные усилия можно наблюдать и среди основателей Турецкой Республики. Также Рушени Эшреф Баркын, депутат парламента от Самсуна, в 1926 году опубликовал книгу под названием «Нет религии, есть национальность: моя религия — это моё турецкое происхождение». Он преподнёс эту книгу Мустафе Кемалю. Мустафа Кемаль, прочитав её, под следующим абзацем собственноручно написал «Молодец!»: «Нашей священной книгой является наш национализм — он охраняет знание, несёт бытие, обнимает счастье, возвышает турецкость и объединяет всех турок. Таким образом, в нашей философии полным эквивалентом слова «религия» является национализм».
А в речи «национального оратора» Хамдуллаха Супхи Танрыовера, произнесённой в 1930 году на открытии центрального здания общества «Тюрк Оджагы», мы видим, как он ставит тюркскую идентичность и западные ценности на одну доску. Он говорил: «Если бы мы потерпели поражение, была бы повержена сама европейская идея. Но мы победили. Мы одержали верх над европейцами, утвердив западные идеи и принципы на Востоке».
Разумеется, объяснить это противоречивое состояние духа не так-то просто. Попытка «защищать идеи и принципы Запада от самого Запада» требует серьёзной внутренней мотивации. Поэтому Хамдуллах Супхи представляет себя как «истинного представителя западных идей и принципов».
Точно так же учения Запада были рассмотрены в категориях разума, науки, человека, прогресса и природы и попытались быть синтезированы с турецким национализмом. Наиболее ярким примером такого синтеза стала Турецкая историческая теория. История турок, их место в мировой истории, их особенности и многое другое исследовались под видом «научных трудов», но в итоге была выдвинута теория, изобилующая преувеличениями и мифами.
В конечном итоге полное копирование Запада, конечно, не состоялось. Однако даже в виде плохой имитации западные ценности в течение первых десяти лет всё же укоренились — особенно в крупных городах. Западные ценности, собранные под верхней идентичностью тюркскости, превратились в нечто вроде новой религии. Все эти ценности были собраны в личности Мустафы Кемаля, и именно это и есть то, что называют кемализмом. Пророком этой религии стал Мустафа Кемаль, её священной книгой — Nutuk. Но никто не сказал: «Вот ваша новая религия». Вместо этого эти ценности постепенно внедрялись в общество, формируя своего рода светское понимание святости.
Хранителем новой религии, безусловно, выступила армия. Ведь именно военные играли ключевую роль в учреждении республики, проведении революционных преобразований и подавлении всех, кто с ними не соглашался. Следовательно, задача по охране достигнутого была возложена на армию.
Армия провела разграничение между внутренними и внешними врагами и определила в качестве внутреннего врага всех лиц и организации, противоречащие основополагающим ценностям республики. Офицеров, проходящих службу в Вооружённых силах Турции, обучали в духе этого сознания, и кемализм стал для них обязательной идеологией. А «иртиджа» (возврат к религиозному прошлому) — явление, совершенно неприемлемое для ВС Турции, потому что «иртиджа» означает возвращение назад. Это означает объявление войны тем достижениям, которые были получены вместе с республикой. Иртиджа — противоположность кемализму.
Армия, позиционируя себя как светский, прогрессивный, элитарный слой общества, никогда не принимала всерьёз ценности и взгляды простого народа. С её точки зрения, народ — это просто масса невежественных людей. А задача армии — защитить народ от самого себя.
Эта функция, возложенная на вооружённые силы Турции, была со временем закреплена на законодательном уровне, затем обновлялась и усиливалась. Вот некоторые из этих нормативных актов и документов:
- Закон о внутренней службе № 211 (статья 35) и соответствующий регламент,
- Закон № 1324 о полномочиях и функциях начальника Генерального штаба,
- Закон № 2945 о Совете национальной безопасности и его Генеральном секретариате,
- Закон № 2937 о государственной разведке и Национальной разведывательной организации,
- Документ о политике национальной безопасности (MGSB — «Красная книга»), утверждённый Советом министров,
- Доктрина национальной военной стратегии Турции (TÜMAS), изданная в рамках MGSB,
- Документ об «внутренних угрозах» ВС Турции, опубликованный в рамках MGSB и TÜMAS,
- Руководство ВС по контрразведке, охране и сотрудничеству,
- План психологических операций «YAVUZ», подготовленный Генеральным секретариатом СНБ в 1992, 1995 и 1999 годах,
- Решения Совета национальной безопасности,
- Закон о персонале ВС Турции № 926,
- Положение о ведении личных дел офицеров и унтер-офицеров,
- Закон № 1612 об учреждении и задачах Высшего военного совета.
Рефлекс вооружённых сил Турции на защиту кемалистского режима, конечно, нельзя объяснить лишь верой в правоту кемалистской риторики и идей. Особенно для младшего офицерского состава вера в кемализм была достаточным основанием — и они действовали, исходя именно из этой веры. Однако то, что они были готовы взять на себя роль защитников кемализма, обеспечивалось силой, которая привела кемализм к власти. И этой силой, вне всякого сомнения, была Англия.
Чтобы понять эволюцию кемализма, необходимо рассматривать происходившую в фоновом режиме колониальную гонку и глобальное противостояние. Именно поэтому мы упоминаем Англию. Когда англичане упразднили Халифат, они разработали план, исключающий возможность его восстановления. В рамках этого плана они уделили особое внимание туркам — последним носителям Халифата. Под «особым вниманием» имеется в виду, что они предприняли нечто такое, чего не делали в других своих колониях, находящихся под фактическим управлением.
Англия поставила условием подписания Лозаннского договора переход Турции к светскости и запрет религиозного образования.
Однако в Индии, которую она удерживала под своим контролем более века, или в других своих колониях на Ближнем Востоке Англия не предпринимала таких шагов. Напротив, там она позволяла мусульманам судить друг друга по нормам Шариата и сохранять собственные суды. Что касается Турции — то здесь был применён прямо противоположный подход: было выдвинуто требование запретить религиозное образование и фактически установлено военное положение.
Это жёсткое управление, без сомнения, осуществлялось армией. Таким образом, при создании республики была достигнута договорённость с теми кругами, с которыми так же было согласовано установление особого военного режима. Для армии светскость стала священным достоянием, которое необходимо охранять.
До Второй мировой войны, несмотря на смену отдельных лиц, отношение военных к кемализму оставалось неизменным. Кемализм продолжал восприниматься как нечто священное и не подвергаемое сомнению.
Переломным моментом стало изменение внешнеполитической стратегии США. Когда США перешли к внешнеполитической активности и начали политику открытости, они столкнулись с барьерами, возведёнными Англией. Наиболее крепким из этих барьеров была военная структура в Турции. Армия, утверждая, что она защищает страну от внутренних угроз, играла активную роль в борьбе с «иртиджа» — то есть с религиозным возвратом. Именно кемализм был основным идеологическим прикрытием её действий.
Понимая, что повлиять на военных не удастся, США были вынуждены искать гегемонию в Турции через политиков. Поскольку кемалистский сегмент общества, сосредоточенный в рядах «Республиканской народной партии» (CHP), действовал в полной гармонии с военными, США не могли делать ставку на эту партию или на её производные. Единственными, на кого ещё можно было опереться, были угнетённые.
Наиболее угнетённой жертвой был консервативный сегмент общества, которого кемалистский режим десятилетиями унижал, дискредитировал и подавлял при любой возможности. Таким образом, консерваторы и США объединились вокруг общей цели.
США стремились ослабить влияние англичан в Турции, а консерваторы хотели свести счёты со светским кемалистским истеблишментом. В итоге, несмотря на различие целей, у них оказался общий враг.
Все попытки консервативных политических фигур и партий войти в систему, созданную англичанами, неизменно пресекались под предлогом «иртиджа», то есть религиозной реакции. Это привело к тому, что консервативные круги вынужденно изменили свою риторику.
С приходом к власти «Партии Справедливости и Развития» (ПСР) начался новый процесс, в рамках которого шаги в сторону «красных линий» кемализма стали более осторожными и продуманными. Например, фраза Эрдогана «Ты будешь либо мусульманином, либо светским. Обеими одновременно быть невозможно» была изменена на: «Светским может быть только государство, не человек». Так светскость была переопределена как равная дистанция ко всем религиям.
Аналогичные изменения произошли и в вопросе демократии. Если ранее Реджеп Тайип Эрдоган задавался вопросом: «Демократия — это средство или цель?», — а затем заявлял: «Для нас демократия никогда не может быть целью», — то позже, уже как президент Эрдоган, он стал говорить: «Мы ведём борьбу за демократию и развитие нашей страны так, как того хотел Гази Мустафа Кемаль, сказавший: «Моё духовное наследие — это наука и разум».
Разумеется, такая трансформация произошла не только на уровне руководства «Партии Справедливости и Развития». Её электоральная база — та самая религиозная и угнетаемая ранее часть общества — тоже быстро адаптировалась к этим изменениям. Те, кого государство прежде подавляло, стали теперь его хозяевами. Светскость стала их светскостью, демократия — их демократией, а Ататюрк — их Ататюрком.
В итоге США и «Партия Справедливости и Развития» шаг за шагом, используя кемалистскую риторику, добились того, чтобы общество приняло то, что ранее считалось недопустимым для самих кемалистов. Структуры, выстроенные при поддержке Англии, были демонтированы, и США провозгласили своё господство. Однако это господство не является абсолютным, так как внутри вооружённых сил Турции всё ещё существует проанглийски настроенная часть офицерского состава.
Англия так же осознала, что для того, чтобы окончательно не исчезнуть в новом процессе, ей нужно отказаться от прежнего нетерпимого подхода и сменить риторику. Она также прибегла к языку «Партии Справедливости и Развития», чтобы сохранить своё присутствие и вновь выйти на передний план в политической борьбе.
На текущем этапе все политические партии по сути пришли к одной и той же линии. Старый якобинский кемализм в значительной мере был обуздан. Понимание светскости стало более гибким и примирительным, а демократия превратилась в общую цель всех партий.
Западные идеи и ценности теперь продолжают своё существование не под лейблом «кемализм», а через такие понятия, как «демократия» и «светскость». Но в любом случае именно западные идеалы и принципы продолжают играть в Турции главную роль. И именно они лежат в основе социальных, нравственных и экономических кризисов, которые переживает страна.
История западного «развития» — это раздутый воздушный шар. В действительности в основе экономического и политического подъёма Запада лежали грабёж и насилие. А итоги того, что они называют интеллектуальным прогрессом, очевидны.
Философия развития Запада, построенная на отказе от вечности и сосредоточении на земном, привела к утрате человечности. Капиталистическая идеология, по своей сути противоречащая разуму и человеческой природе, обречена на исчезновение. Ведь она не защищает, а разрушает естество человека. В нынешнем виде она не может выжить. Единственная причина её существования — отсутствие исламской идеологии, которая бы реализовывалась на уровне государства и предложила бы людям путь к спасению.
Но всему своё время. Когда оно настанет, битва идеологий станет неизбежной — и капитализм канет в небытие.
Köklü Değişim Dergisi
Сулейман Угурлу