Этот последний подход выражает торг, синтез, право на соавторство, «компромисс», вместо прямого противостояния, открытого отрицания и отступничества от руководства нашего Господа. М можно заметить, что этот подход был чрезвычайно эффективен в истории человечества, особенно в искажении общественного восприятия религии. В качестве одного из наиболее наглядных примеров такой ситуации, можно привести «внутреннюю» фальсификацию Павла и, конечно же, Римской империи, которая впоследствии институционализировала и превратила в «официальную религию» подходы Павла к пророчеству Посланника Аллаха Исы (а.с.) и принесённого им послание тавхида.
Тот факт, что евреи превратили пророчество Мусы (а.с.) в «национальную религию национального бога», опять же, посредством процесса «внутреннего» искажения и фальсификации, является одним из результатов этого самого подхода – «интерпретирования под свой лад». На протяжении всей истории, люди желали религии, не вмешивающейся в общественный, политический, экономический порядки и процессы, которые они создавали в русле своих прихотей и капризов. Они желали религии, которая бы не вмешивалась в их языческие тенденции, апеллируя только к совести, и ограничивалась ритуалами в храмах, а господствующие силы стремились лишь к такому религиозному восприятию и практике.
Выражением такого подхода являются следующие возражения жителей Мадьяна против призыва Шуайба (а.с.):
قَالُواْ يَٰشُعَيۡبُ أَصَلَوٰتُكَ تَأۡمُرُكَ أَن نَّتۡرُكَ مَا يَعۡبُدُ ءَابَآؤُنَآ أَوۡ أَن نَّفۡعَلَ فِيٓ أَمۡوَٰلِنَا مَا نَشَٰٓؤُاْۖ إِنَّكَ لَأَنتَ ٱلۡحَلِيمُ ٱلرَّشِيدُ
«Они сказали: «О Шуайб! Неужели твой намаз повелевает нам отречься от того, чему поклонялись наши отцы, или распоряжаться нашим имуществом не так, как мы того хотим? Ведь ты же — выдержанный, благоразумный»» (11:87).
Следующие подходы многобожников, составлявших городское самоуправление Дар ан-Надва в джахилийский период Мекки, которые выражают один из аспектов «компромиссных» предложений Посланнику Аллаха (с.а.с.), раскрывают подходы господствующих сил в отношении религии Аллаха (системы жизни, определённой для людей), от прошлого до современности:
وَإِذَا تُتۡلَىٰ عَلَيۡهِمۡ ءَايَاتُنَا بَيِّنَٰتٖ قَالَ ٱلَّذِينَ لَا يَرۡجُونَ لِقَآءَنَا ٱئۡتِ بِقُرۡءَانٍ غَيۡرِ هَٰذَآ أَوۡ بَدِّلۡهُۚ قُلۡ مَا يَكُونُ لِيٓ أَنۡ أُبَدِّلَهُۥ مِن تِلۡقَآيِٕ نَفۡسِيٓۖ إِنۡ أَتَّبِعُ إِلَّا مَا يُوحَىٰٓ إِلَيَّۖ إِنِّيٓ أَخَافُ إِنۡ عَصَيۡتُ رَبِّي عَذَابَ يَوۡمٍ عَظِيمٖ
«Когда Наши ясные аяты читают тем, которые не надеются на встречу с Нами, они говорят: «Принеси нам другой Коран или замени его!». Скажи: «Не подобает мне заменять его по своему желанию. Я лишь следую тому, что внушается мне в Откровении, и боюсь, что если я ослушаюсь Господа моего, то меня постигнут мучения в Великий день»» (10:15).
Наконец, давайте попробуем сделать вступление в нашу тему, обратив внимание на другой вид «оппозиции», которую мекканские многобожники проявили против коранического послания. Наш Господь говорит в 26 аяте суры «Фуссилят»:
وَقَالَ ٱلَّذِينَ كَفَرُواْ لَا تَسۡمَعُواْ لِهَٰذَا ٱلۡقُرۡءَانِ وَٱلۡغَوۡاْ فِيهِ لَعَلَّكُمۡ تَغۡلِبُونَ
«Неверующие сказали: «Не слушайте этот Коран, а начинайте говорить вздор (опровергайте его любым способом или шумите во время его чтения). Быть может, вы одержите верх»» (41:26).
Чтобы понять подход релятивизма[3] (относительности), навязанный зародившейся на Западе постмодернистской формой восприятия, с целью искажения отношение людей к Исламу в целом, и Корану в частности, нивелирования основного притязания Ислама на истину и суверенитет, сведя его к внутрихрамовой религии, подобной христианству, необходимо осмыслить вопросы, о которых подробно информируют нас эти аяты. Тогда нам станет понятна цель этого подхода и почва, на которой он строится.
Мы должны ясно понимать отношение тиранов прошлого и настоящего к религии Аллаха, стратегии и тактики, которым они следовали, чтобы не допустить господства истины на земле. Тогда мы сможем увидеть, что многие подходы, которые сегодня нам пытаются представить в качестве «научной мысли», «философского рассуждения» и так далее, на самом деле, основаны на коварных стратегиях, выдуманных тиранами против религии Аллаха.
Усилия, направленные на то, чтобы помешать Исламу претендовать на истину и господство
Да, как идолопоклонники древней джахилии, так и идолопоклонники из числа представителей современной и постсовременной джахилии, никогда не соглашались с религией, которая вмешивается в установленные и поддерживаемые их собственными желаниями социальные, политические и экономические системы, и имеет целью воцарение на земле её права на истину, суверенитет и устранение лжи.
Вместо Бога, устанавливающего границы для людей, являющегося Господом и Владыкой земли и небес, они желают «бога», которому сами определяют полномочия по человеческой прихоти, который не господствует, а подчинён. А также религию, которая не устанавливает границы для людей, а относительно которой устанавливаются границы, которая не доминирует, а является зависимой. Они допускают религию и религиозность, рамки которой они рисуют так: «Молитесь, но пусть эта молитва не мешает нашему идолопоклонству, нашей системе идолопоклонства, нашей капиталистической системе грабежей и накопительства, просто занимайтесь своим делом…».
По этой причине, надменные группы, ставшие адресатами послания, не вписывавшегося в их рамки, которое объявило, что повеление, как и творение, принадлежит Аллаху[4], что право принимать решение принадлежит лишь Ему[5], и призывало людей подчиняться рамкам (худудуллах), определенным для них их Господом[6], сначала пытались задушить и уничтожить его (это послание). А когда им это не удалось, они стали искать примирения с ним, в качестве «промежуточной компромиссной формулы». Конечно, в основе вышеупомянутого поиска примирения лежала попытка фальсифицировать монотеистическую природу пророческого послания, сделать её совместимой с их собственными ложными (батыль) процессами, лишив религию притязаний на истинность и господство.
В 26 аяте суры «Фуссилят» и 15 аяте суры «Юнус», говорится о тактике старейшин Мекки перед лицом пророческой миссии и призыва Посланника Аллаха (с.а.с.), последнего звена в божественном руководстве для человечества, которое остаётся действительным до Судного дня. Из них мы понимаем, что они пытались заманить Посланника Аллаха (с.а.с.) в ловушку компромисса и смешения истины с ложью, с одной стороны, и активно наводили много отвлекающего шума, с другой.
«Принеси другой Коран, отличный от этого, или внеси в него изменения!», — подобными выражениями они заявляли, что не примут порядки, основанные на господстве божественного послания и критериев Корана, которые в корне отвергают господствующий в Мекке порядок ширка, призывая людей повиноваться только Аллаху и Его Посланнику. Таким образом мушрики заявляли, что не собираются следовать Корану и пророческому посланию.
Мы видим, что глобальные угнетатели, являющиеся представителями сегодняшней джахилии, и являющиеся их агентами местные угнетатели, подобным образом относятся к посланию Ислама и Корана. Хотя тактика и подходы изменились, мы видим, что основная направленность и стратегия остались прежними. Сегодня нетрудно заметить, что современные формы восприятия и искажения, такие как историзм, универсализм и постмодернистские формы восприятия и искажения, такие как релятивизм, являются именно современным и постмодернистским шумом против коранического послания, и попытками отклонения, соответствующими предложению «Принесите другой Коран, отличный от этого, или внесите в него изменения!».
Сегодняшние очаги нестабильности действуют с предубеждением не следовать Книге Аллаха, поскольку она передаёт послания, критерии и мерила, которые в корне расшатывают организованные ими порядки грабежа и накопления. С другой стороны, с помощью различных форм подходов, основанных на искажении, они пытаются подчинить Книгу Аллаха своим собственным процессам, абстрагировать её от её притязаний на истину и суверенитет и основанных на них хукмов, превратив её в храмовую книгу и ритуальный инвентарь.
Герменевтика[7] и историзм – формы интерпретации, которые впервые были применены к Библии в процессе протестантской реформации и направленные в основном на то, чтобы сделать человека определяющим над Откровением, отстранив его от роли адресата, который слушает и повинуется Откровению, были описаны как «универсализация послания». Известно, что подход отмены хукмов (жизненного источника, определённого Господом для человека) с самоочевидным утверждением, что «послание универсально, но хукмы историчны», таким же образом пытались адаптировать к Исламу модернистские движения, возникшие в результате копирования и проецирования модернизма на исламский мир.
Этот подход принимает человека и его ограниченный интеллект, зависящий от времени и пространства, а потому являющийся историческим, в качестве универсальной ценности/мерила/критерия. Позиционируя Откровение, не зависящее от времени и пространства, а ниспосланное для их упорядочения, в качестве исторического, такой подход, в конечном итоге, соответствует типологии самохвального и безбожного человека, пытающегося подчинить Откровение себе и своей прихоти, вместо того, чтобы всецело ему подчиниться.
Притязания на «относительность аятов Корана», являющиеся предметом нашей статьи, есть ни что иное как попытка фальсификации, продукт того же «копипаста» – слепого следования, по принципу «вырезать, копировать, вставить» («copy-cut-and-paste»). В Турции, со времён «Указа о реорганизации» («Tanzimat Fermanı», 1839 г.), доминирующим отношением стало услужение Западу во всех областях. От мировоззрения до правовой системы, от политики до экономического порядка, слепое подражание лживому Западу и его порочным деяниям, представляют собой доминирующий подход во всех областях, от государственного управления до академических кругов.
Этот, направленный на Запад, подход, не только взял и скопировал всё, что было произведено модернистской теологией, но и стал готовым потребителем продукции постмодернистской теологии, также произведенной на Западе в целях преодоления кризисов модернизма. Постмодернистская форма интерпретации пришла на помощь модернистскому подходу в тот момент, когда последний был заблокирован, столкнувшись с ростом влияния в XX веке исламского пробуждения, бросившего серьёзный вызов притязаниям модернизма. Провозгласив «смерть Бога» и утвердив человека своим собственным богом, а человеческий разум — единственным проводником перед лицом «Божественной истины», постмодернизм объявил «светско-секулярную истину», построенную им с помощью противопоставленной католицизму «Научной церкви» – единственной истиной, действительной для человечества.
Поскольку претензия Запада на единственную истину угодила в тупик и столкнулась с большим вызовом, то было решено устранить саму идею об «истине». В то время, как жители Запада действовали с позиции «Победа, либо смерть» перед лицом истины, защищая утверждение «Я есть – истина» с помощью модернизма и, навязывая его всему миру, в момент, когда это утверждение угодило в тупик, был озвучен новый подход: «Поэтому не существует такой вещи, как единственная истина; каждое притязание на истину достойно уважения и обосновано. Никто не может принимать свои собственные убеждения и мысли как единственную истину, и отстаивать их в данном контексте. У каждого своя истина и правда». Таким образом, с помощью «относительности и, следовательно, множественности истин», пытались предотвратить растущие притязания Ислама на истину и господство в мире. Если существует много истин, то нет такой вещи, как истина! Не так ли?!
Как видно, постмодернизм, отвергая идею обязательной истины для всех людей, релятивизирует (делает относительной) истину, определяя каждого человека «архитектором своей собственной истины», а значить, тем самым, признавая его своим собственным «господином и богом». Поэтому ясно, что этот подход является одним из самых принципиальных отклонений, на котором сегодня следует акцентировать внимание.
Профессор Мустафа Текин в своей статье «Проблема «религии» постмодернизма», опубликованной в журнале «Milel ve Nihal», делает очень важные выводы по нашей теме. Текин утверждает, что для постмодернистского подхода не осталось истины, которую можно было бы открыть, из-за его релятивизации истины, и говорит: «...Постмодернизм, прежде всего, бросает вызов идее единой универсальной истины, а с другой стороны, он создаёт фрагментарное представление об истине, уходя от понимания «целостности». Таким образом, если модернизм подменяет Бога абстрактным человеком, то в постмодернизме каждый человек становится сам по себе Богом»[8].
Мустафа Текин, в своей статье, обращает наше внимание на следующие очень важные моменты: «Положение религии в постмодернистском понимании также подвержено этой нестабильности. Потому что, отказ от истины и релятивизация истины вытесняют религии, и в особенности – религии Откровения. В постмодернизме религии выражают себя, только ограничиваясь индивидуальными человеческими границами, тем самым искажая сущность религий. Однако религии основаны на универсальной религиозной истине. Если модернизм сужает всеобъемлющие рамки религии, подвергая её редукции, то постмодернизм радикально отвергает это. «В этом крайнем случае, постмодернизм подрывает и делает безосновательной саму суть религии в рамках слова «religio», что означает «связь», или любое определение религии». В этом смысле, постмодернизм предлагает религии пройти ряд процессов в рамках собственного смысла. Первый из этих процессов заключается в том, что постмодернизм требует от религий отказаться от претензий на универсальную истину»[9].
В продолжении своей статьи, Текин, опять же, очень решительно подчёркивает, что религия, которую постмодернизм включает в свою структуру, имеет синкретический[10] характер, была обработана и переопределена только в этих рамках, оторвана от своей целостности, отказалась от притязаний на истину, и выражает тоталитарный характер постмодернизма, вопреки его заявлению о том, что религия позиционируется против тоталитаризма, следующим образом: «Трудно предположить, что религия, претерпевшая такую метаморфозу, откроет возможность настолько, чтобы утверждать, что она остаётся быть «самой собой»... С другой стороны, постмодернизм приводит к тому, что религии и философии отступают от своих утверждений и притязаний, и превращаются в культуры. Притязания каждой культуры на «истину» находятся только в её собственных границах и не могут сравниваться с другими. На самом деле здесь есть два типа тоталитарности. Первый — это тоталитарная позиция постмодернизма, выхолащивающая религию и философию от их притязаний и превращающая их в культуру. Это происходит потому, что он отделяет «структуру» от её целостности и сущности и лишает её «собственной сущности»»[11].
Может ли относительный источник служить арбитром и фурканом?
На самом деле, необходимо задать этот вопрос с обратной стороны, то есть наоборот. Можно ли говорить об относительности источника, который обладает качествами и миссией фуркана и арбитра? Утверждать это, по меньшей мере, так же абсурдно, как утверждать, что у марафонца отсутствует нога. Вместо того чтобы противопоставить постмодернистскому самообольщению, создающему столько истин, сколько людей на земле, Святую Книгу нашего Господа, которую Он сделал руководством к действию для людей, подаваться этой постмодернистской дерзости и пытаться воспринимать даже Святую Книгу в рамках этого восприятия — одно из величайших заблуждений и порочностей.
Коран, ниспосланный нашим Господом в качестве ясного божественного обращения[12], чтобы с его помощью люди отличали истину ото лжи[13] и судили между собой[14], превратился из обязательного и решающего источника жизни – в заурядный философский текст. Согласно постмодернистскому подходу, из него каждый может понимать всё, что пожелает, и давать ему любое толкование, какое пожелает, отстранив Коран от роли основного мерила (фуркан), различающего добро от зла, и арбитра (хаким), разрешающего споры и проблемы между людьми. В то время как особенность, делающая Коран путеводителем по жизни и главным источником хукмов, заключается в том, что это не источник конфликтов, а категоричная книга хукмов, которая разрешает конфликты. С утверждением об относительности и релятивизме, эту фундаментальную характеристику Корана пытаются стереть, и уничтожить его предназначение быть имамом, фурканом и арбитром.
К сожалению, логика «У каждого своё понимание Корана!» – стала настолько действенной среди мусульман, что отсылки на Коран по любому поводу, или напоминание собеседнику о критериях и мерилах Корана стали называться через постмодернистское излишество – навязыванием и диктатурой. Когда вы хотите напомнить критерии Корана по любому актуальному вопросу, вы видите, что некоторые собеседники, вместо того, чтобы вести переговоры по месседжам аятов, вынесенным на повестку дня, сразу же обращаются к вышеупомянутому постмодернистскому рефлексу и говорят: «Это просто ваше толкование», — уходя, тем самым, от темы.
Проблема дошла до того, что мы больше не можем говорить о принципах Корана даже среди мусульман. Одним словом, мы переживаем период, когда вам становится крайне сложно делать какому-либо человеку напоминание из Книги, в которую вы оба уверовали. С подобной ситуацией мы столкнулись во время процесса «конституционного референдума» в 2010 году в Турции, когда наши собеседники на наши советы о том, что поддержка пересмотра недействительной (батыль) конституции в конечном итоге означает вклад в её формирование, по отношению к аятам, на которые мы ссылались, отвечали: «Это просто ваше толкование аятов».
Сегодня ситуация зашла крайне далеко. Постмодернистская бравада захватила сердца и умы некоторых людей, причисляющих себя к Исламу, до такой степени, что даже аяты, связанные с фардами, муамалятом и укубатом, больше не являются предметом повиновения, а стали предметом интерпретации. Активно создаётся постмодернистская среда относительного восприятия, в которой каждый может дать любое толкование, какое пожелает, и наложить его на Коран.
Коран, который Господь назвал «Хаблюллах» (вервью Аллаха), повелев нам держаться за него всем вместе[15], при таком подходе ослабляется и становится неэффективным и нефункциональным. Как известно, до сегодняшнего дня препятствием перед кораническим посланием был подход, утверждающий о том, что «не каждый может понять Коран», который в основном был связан с представлениями о религии, закрепленными со стороны традиций. Чаще всего, когда вы напоминали собеседнику о коранической мере, когда вы ссылались на аят по какой-либо теме, вы сталкивались с ответной реакцией, по типу: «Мы не можем этого понять, это дано понять лишь шейхам и ходжа эфенди!».
Сейчас это понимание в значительной степени преодолено. Даже многие круги с традициональным пониманием Корана, ещё вчера считавшие чтение перевода Корана причиной отклонения от нормы, теперь стали поощрять чтение переводов. Самым сильным препятствием на пути коранического послания больше не является традиционное утверждение о «непостижимости Корана пониманию каждого». Напротив, именно размытые ментальные представления и позиции тех, кто ищет меру в «релятивизме (относительности) истины» постмодернизма, кто предпочитает адаптировать Откровение к этим теориям, вместо того, чтобы рассматривать современные и постмодернистские теории через ясные и чёткие мерила Откровения, выходят против ясных (мубин) и категоричных (къатый) посланий Корана.
Как могут те, кто вместо того, чтобы противостоять постмодернистскому сумасшествию, стремящемуся дезинтегрировать кораническое послание в слепой колодец релятивизма, бессознательно добавлять лепту к этому сумасшествию, упуская из виду все аяты, которые разъясняют что это за книга Коран?! Как можно примирить то, что Коран самоочевиден, облегчён, является ясной и разъяснённой книгой и фурканом (книгой, которая чётко различает истину ото лжи) с пониманием «у каждого своё восприятие Корана», которое является продолжением понимания «относительности истины» постмодернистской крайности?!
Как может быть обязательной книга, которую каждый может понимать по-разному, как она может отличить истину ото лжи и как она может выполнить свою миссию арбитра между людьми?! Коран — это конструктивная книга, которая одновременно говорит всем одно и то же; в ней нет противоречий, и она запрещает верующим впадать в разногласия[16]. Эта книга была ниспослана Владыкой миров не для того, чтобы её обсуждали и устраивали вокруг неё мозговые штурмы, подобно философской книге или академическому источнику, а для того, чтобы её поняли и сделали доминирующей в жизни. Поэтому немыслимо, чтобы Коран вёл различными путями тех, кто обращается к нему с благочестивым подходом, свободным от порочных, межмазхабных, межплеменных, и других предрассудков.
Конечно, некоторые из аятов Корана могут быть поняты и истолкованы по-разному среди мусульман. Даже среди сподвижников время от времени возникали разногласия в понимании аятов, но правильное понимание достигалось только после вмешательства Посланника Аллаха (с.а.с.) или сподвижника, который был сведущ в этом вопросе, в его (с.а.с.) отсутствие. Примером тому может служить спор сподвижников о том, что означает выражение «Не обрекайте себя собственноручно на гибель!» в 195 аяте суры «Аль-Бакара», и разъяснение этого вопроса с помощью объяснения Абу Айюба аль-Ансари.
Однако, эта ситуация не привела к различиям в толковании и понимании, которые бы вели мусульман в разных направлениях. И в толковании были разрешены некоторые различия, согласовываемые путём общего усердия разума исламского склада в свете претворения (мухкамията) Корана и прямого учения Посланника Аллаха (с.а.с.) при его жизни, а также в свете учения его Сунны после его (с.а.с.) смерти. Так было до тех пор, пока не начались некоранические подходы к Книге Аллаха... Крайне неверное истолкование и большая несправедливость, при рассмотрении 14-ти вековой культуры мусульман и их нынешнего положения – обвинять Коран в возникших разногласиях. Обвинение Корана, который сегодня отстранён от роли определяющего фактора в историческом процессе, в нынешних конфликтах между мусульманами, ничем не отличается от обвинения человека в совершении убийства в состоянии, когда у него связаны руки и ноги.
Ни бесконтекстность хариджизма, ни неистинность постмодернизма
Что определяет наш подход к Корану, так это – определения данные ему нашим Господом в самом Коране, и установленные Им критерии этого подхода. А также, в этих рамках, пример Посланника Аллаха (с.а.с.), являющегося для нас «усвату хасана» (лучшим примером, образцом для подражания)[17]. Крайне ошибочно пытаться приспособить методы, порождённые необходимостью понимать и интерпретировать тексты различных культур, к Корану, который является Божественным Обращением. Необходимо тщательно избегать подходов, которые объективируют Коран, ослабляют и затемняют его определяющий и обязывающий характер, созидающий жизнь.
Как несправедливо по отношению к Корану превращать его аяты в инструмент, отрывая их от самого коранического контекста, как это в историческом процессе сделал хариджитский способ чтения. Так же несправедливо и угнетающе, по отношению к Корану, пытаться обречь его на такую крайность, как – «Каждому из Корана по мере его понимания!». Необходимо тщательно избегать как крайности, схожей с возведением до религиозных текстов в церковной интерпретации католицизмом, так и крайности протестантизма, которая релятивизирует религиозные тексты и создаёт религию без констант, полностью сведённую к интерпретации.
Мы должны настойчиво подчеркивать, что Коран — это не объект, который любой желающий может заставить говорить всё, что пожелает, а конструктивный субъект, несущий в себе ясные слова, ниспосланные Господом миров для человечества, и что он является фурканом, а его послание — обязательно. Особенно в этот постмодернистский век, когда всё пытаются затуманить пониманием «относительности истины», а право быть ясным, возражать, предъявлять претензии и говорить об истине – клеймят как «тоталитаризм»... Единственная истинная религия, которая обещает человечеству блаженство в этом мире и в мире Вечном, и ясное послание Священного Корана – завершающее предписание для спасения, ниспосланное от Господа миров, не будут раздавлены под постмодернистским шумом, если мы не поддадимся этой софистической[18] трескотне.
Подводя итог, мы можем сказать, что на протяжении всей истории большинство людей (аксар ун-нас) и особенно высокомерные группы вельмож, руководивших и управлявших обществами, желали религию, которая не устанавливает ограничения для них, а устанавливает ограничения для себя, соответствуя их желаниям, которая порицается, а не господствует. По этой причине, вместо того, чтобы подчиняться порядку жизни (Худудуллах), явленному в Откровении нашим Господом, со словами «мы услышали и повинуемся», они обратились к ослушанию и мятежу со словами «мы услышали и возмутились». Либо же попытались исказить религию Аллаха в рамках собственных желаний с подходом «адаптации под свои интерпретации», и попытались сделать религию, ниспосланную упорядочить поведение человека критериям Аллаха, подчинённой его желаниям и прихотям.
Именно здесь оказывается в тупике «модернистский мятеж против Создателя», который, провозглашая «смерть Бога», побуждает человека стать своим собственным господином и богом, а на самом деле превращает его в объект, подчиняющийся прихотям суверенных центров и обречённый на рабство людям. Подход «относительности истины» постмодернистского тупика, привнесённый в повестку дня для разрешения кризиса, и утверждение «относительности аятов Корана», как часть этого подхода, направленного на затемнение мерил Ислама и лишение их обязательности, является, если выражаться литературой вирусной повестки дня, – последним вариантом отношения попытки «интерпретировать Книгу под себя» вместо «подчинить себя Книге».
الٓرۚ كِتَٰبٌ أَنزَلۡنَٰهُ إِلَيۡكَ لِتُخۡرِجَ ٱلنَّاسَ مِنَ ٱلظُّلُمَٰتِ إِلَى ٱلنُّورِ بِإِذۡنِ رَبِّهِمۡ إِلَىٰ صِرَٰطِ ٱلۡعَزِيزِ ٱلۡحَمِيدِ
«Алиф. Лам. Ра. Мы ниспослали тебе Писание, чтобы ты вывел людей с дозволения их Господа из мраков к свету — на путь Могущественного, Достохвального» (14:1).
Если мы обратим внимание на эти и подобные им аяты, то увидим, что мрак (ложь, батыль) упоминается во множественном числе словом «зулюмат», а истина — в единственном числе словом «нур». Точно так же, в 6-м аяте суры «Аль-Фатиха», Аллах описывает Ислам, во фразе «сырат уль-мустаким», словом – «сырат» (путь) в единственном числе. Все эти коранические акценты являются божественными акцентами на уникальности истины, в отличие от постмодернистского бреда, который пытается произвести как можно больше «истин» с помощью релятивистского подхода.
Да, истина уникальна, и это – Ислам, единственная истинная система жизни, которую наш Господь ниспослал человечеству через Мухаммада (с.а.с.), последнего посланника[19]. Постмодернизм пытается свести Ислам от его особенности «единственной истинной религии» / «системы для жизни» к качеству лишь одной из множества существующих религий и культур, существующих в мире.
Мы, как верующие, осознающие обязанность следовать Книге, знаем и верим в то, что она является основополагающим фактором в каждой области и в каждом вопросе, мерилом, фурканом и арбитром, которому всё должно быть предоставлено и чьи решения должны быть претворены. Поэтому, вместо того чтобы подходить к Корану с предпосылками современной или постмодернистской порочности, с нарисованными ими подрывными критериями, мы обязаны смотреть на эти ложные западные понимания через абсолютные критерии Книги Аллаха. И мы в корне отвергаем эти формы мятежа, ослушания против Создателя, которые выражают самодовольство и самоутверждение, и принятие на себя господства и божественности на земле, вместо того, чтобы следовать руководству нашего Господа.
Шукрю Хусейноглу
1. См. «Аль-Бакара», 285; «Ан-Ниса», 46.
2. См. «Ан-Ниса», 46.
3. Релятиви́зм (от лат. relativus — относительный) — методологический принцип, состоящий в абсолютизации относительности и условности содержания познания. Релятивизм происходит из одностороннего подчёркивания постоянной изменчивости действительности и отрицания относительной устойчивости вещей и явлений. Гносеологические корни релятивизма — отказ от признания преемственности в развитии знания, преувеличение зависимости процесса познания от его условий (например, от биологических потребностей субъекта, его психического состояния или наличных логических форм и теоретических средств). Факт развития познания, в ходе которого преодолевается любой достигнутый уровень знания, релятивисты рассматривают как доказательство его неистинности, субъективности, что приводит к отрицанию объективности познания вообще, к агностицизму.
4. См. «Аль-Араф», 54.
5. См. «Юсуф», 40; «Аль-Кахф», 26.
6. См. «Аль-Бакара», 229; «Ан-Ниса», 14; «Ат-Тавба», 112; «Ат-Талак», 1.
7. Гермене́втика (др.-греч. ἑρμηνευτική «искусство толкования», от термина ἑρμηνεύω («толкую, толковать»), этимология которого неясна) — изучение принципов интерпретации (например, принципов интерпретации каких-либо текстов или (систем) понятий — так как любые тексты или понятия формулируются в (не)определённых среде и контексте).
8. Проф. д-р Мустафа Текин, «Проблема «религии» постмодернизма» (Postmodernizmin “Din” Sorunu), журнал «Milel ve Nihal», выпуск июль-декабрь 2015 г., стр. 14.
9. См. там же, стр. 16.
10. Синкретический — филос. состоящий из разнородных элементов, но являющийся целостным. Синкрети́зм (лат. syncretismus, от греч. συγκρητισμός — «федерация критских городов»):
Синкретизм (философия) — сочетание разнородных философских начал в одной системе без их объединения.
Синкретизм (искусство) — сочетание или слияние «несопоставимых» образов мышления и взглядов.
Синкретизм (лингвистика) — постоянное объединение в одной форме нескольких значений или компонентов значения, разделённых между разными формами.
Религиозный синкретизм — смешение, соединение разнородных вероучительных и культовых положений.
11. См. там же, стр. 17, 19.
12. См. «Юсуф», 1; «Аль-Хиджр», 1; «Аш-Шуара», 2; «Ан-Намль», 1.
13. См. «Аль-Бакара», 185.
14. См. «Аль-Бакара», 213; «Ан-Ниса», 105; «Аль-Маида», 49.
15. См. «Али Имран», 103.
16. См. «Али Имран», 103.
17. См. «Аль-Ахзаб», 21.
18. Софистика — применение софизмов в дискуссии; подмена понятий.
19. См. «Али Имран», 19.